И кандидоз, найденный в той же гинекологии. Вот, в общем-то, и все. Много чего было потом, это совсем отдельная история. И без того мучением были очереди на сдачу анализов — больше 20 минут я не могла протянуть, а уж в больницу-то…
Приехав домой, на следующий же день пошла в консультацию. В переводе на нормальный язык эта картина выглядела так: у меня уже лет семь как имелись приступы, несколько схожие с эпилепсией, но без потери сознания, пены изо рта и прочих прелестей. Самая главная моя проблема заключалась к тому времени в следующем. Поскольку лежала я к тому времени уже месяц, а улучшений не было видно, врачам я надоела тоже, и меня выписали.
Или лежи в больнице, или работай. Надо было мне взять эти две недели на работе за свой счет и не морочить голову. Да, забыла сказать — у меня в процессе обследования в гинекологии нашли еще и проблемы с сердцем (хотя их сроду не бывало).
Я их понимаю. Они боялись ответственности, сложностей и всего, что обычно в таких случаях бывает
Каждый день ко мне в палату приходила зав.отделением и убеждала — «по-матерински» и «по-человечески». Говорила, что я умру в родах. Что останусь инвалидом. Раскопали-таки в эпикризе из гинекологии найденную у меня инфекцию и сказали, что малыш может родиться уродом. Герпес к тому же очень, оказывается, опасен на раннем сроке, и это может сказаться на ребенке. Вот тут-то я и заревела. Я рыдала в голос, бормотала ей «Спасибо…», а она улыбалась и показывала мне на экран: вот, смотри, тут ручка…
Счастливее меня не было человека на всем свете. И я пообещала: вот родится малыш, я приду к Надежде Владимировне с букетом, и каждый день буду за нее молиться. Устойчивая депрессия первых трех месяцев действовала на нервы. Потом, правда, все как-то более-менее пришло в норму, до шести месяцев я чувствовала себя относительно неплохо.
К седьмому месяцу опять разболелся живот, я начала задыхаться и снова залегла дома. Приближался срок выхода в декрет. Ничего необычного: я сама родилась в 6,5 месяцев, глубоко недоношенная, но на то были иные причины. В 30 недель меня вызвали на комиссию. И поставили перед фактом: «Мы вас рожать не будем». Езжайте, мол, мамочка, в Челябинск, а мы за вас ответственности нести не желаем.
Итак — второе марта, чудесный ясный день, мы отправляемся в дорогу, в машине нас четверо — моя дядя, я, мама и врач. Перед этим я неделю уже отлежала в роддоме (уходя на полдня домой… И знала: если что, мне будет на Суде не стыдно. Словом, я ехала с легким сердцем, понимая: что бы там ни было, а прежняя жизнь заканчивается, и если я вернусь, то вернусь уже совсем другой.
А я и слова в ответ сказать не могу. Она мне: «Девушка, кончай симулировать», а я в ответ — ни гугу. Потом они померяли мне давление, схватились за голову — 150 на 90, и попытались меня вытащить. Какое там в туалет! Меня увезли в реанимацию, сутки там продержали, сбили давление, немножко попутно почистили (а то ведь руки были отекшие, как резиновые) и выпустили в палату.
Господи! Я благодарна нашим медикам за одно: за то, что они меня отправили в Челябинск. Вроде бы — всего лишь областной центр, а какая разница в отношении. Я очень тяжело перенесла кровопотерю, окончательно пришла в себя только через полтора месяца. За Надежду Владимировну, врача-диагноста, которая сказала мне «Рискните рожать», ставлю свечки в церкви и на каждый праздник хожу к ней с конфетами.
В отдельную. И денег не взяли: «Мы ведь видим, что для вас это большие деньги. Мне-то пофиг, а вот заведующей отделением было, видимо, не пофиг, и несчастный мужик, ни в чем не виноватый, пострадал — на него наорали и выгнали.
