А мы и не будем делать у вас революции! Только эти слова и были понятны в речах Гаргантюа. Значит, есть и вопрос? Они и так были неясны, но сейчас они скорее ясны в отрицательном смысле. Всю жизнь он писал в своей газете статьи по еврейскому вопросу, и расстаться с этим вопросом ему было бы больно. Будете. И если вы честные люди, то немедленно напишите мне об этом открытку.

Он впервые использовал слово «извините» — чего и требовал Кремль. Эрдоган отмечает, что у Турции никогда не было желания и заведомого намерения сбить самолет, принадлежащий России. Я хочу еще раз выразить свое сочувствие и глубокие соболезнования семье погибшего российского пилота и говорю: извините», — написал Эрдоган. Турецкий президент подчеркнул готовность сделать все возможное для восстановления традиционно дружественных отношений между Турцией и Россией.

Глава XXXV. Его любили домашние хозяйки, домашние работницы, вдовы и даже одна женщина-зубной техник

С начала конфликта между Россией и Турцией прошло более 7 месяцев. Приход России там восприняли примерно так же, как мы бы восприняли западное вмешательство на Украине, что это они к нам пришли и здесь хозяйничают. То есть, попытка наладить отношения с Россией, если отношения с Европой сейчас уже не налаживаются. Александр Баунов: Ну, в том числе, да. То есть, один из полюсов явно не то, чтобы отталкивает Турцию, но перспективы на нем уменьшились.

Соответственно, нужно быть более многополярным, как мы любим говорить. Невозможно делать все ставки, собирать всю поддержку на одном поле и враждовать на другом. Это то, после чего можно говорить о восстановлении отношений двух стран или мы все-таки торопимся? И они ждали именно официального извинения все эти 7 месяцев.

Глава XXXIV. Дружба с юностью

В особые отношения не входят дважды, по крайней мере, с одним и тем же человеком, но к какой-то нормальности они вернутся достаточно быстро. Но опять же, понимаете, Сирия. Все равно вопрос с Сирией не решен. И вопрос с извинениями по поводу сбитого самолета решен, но в Сирии Россия и Турция по-прежнему поддерживают разные стороны. Вот пока в Сирии не решат, все равно они будут, может быть, более нормальными, но прохладными.

Про восстановление отношений вообще говорить очень преждевременно, потому что сделан только один шаг. Условий, которые поставила Москва, было гораздо больше. Это не только извинения, но еще и наказание виновных. Сбит самолет, люди требуют компенсации, есть погибшие. Разумеется, никто и не целовался. Иностранные же корреспонденты, в количестве тридцати человек, ехали на открытие Магистрали в полном составе, с женами и граммофонами, так что провожать их было некому.

Он был молод душой, но в его кудрях, как луна в джунглях, светилась лысина. Один из провожающих, человек с розовым плюшевым носом и бархатными височками, произнес пророчество, страшно всех напугавшее. Может быть, у Паламидова, или у Лавуазьяна, или у Навроцкого. И потерпевший будет ныть всю дорогу и выпрашивать у соседей кисточку для бритья. Это очень скучно и противно — возить прах. Кроме того, в дороге начнется склока.

И вы будете долго и тоскливо его судить, а он будет с визгом и стонами отмежевываться. Едете вы сейчас в шляпах и кепках, а назад вернетесь в тюбетейках. Самый глупый из вас купит полный доспех бухарского еврея: бархатную шапку, отороченную шакалом, и толстое ватное одеяло, сшитое в виде халата. И, конечно же, все вы по вечерам будете петь в вагоне «Стеньку Разина», будете глупо реветь: «И за борт ее бросает в надлежащую волну».

Часть третья. Частное лицо

Лавуазьян разгневался и замахнулся на пророка пишущей машинкой. В это время раздался сдержанный крик. С крыши багажного вагона упал фоторепортер Меньшов. Вот если бы вы видели, как я падал со спирального спуска в Парке культуры и отдыха! Взобравшись на крышу и припав на одно колено, Меньшов продолжал работу. На него с выражением живейшего удовлетворения смотрел норвежский писатель, который уже разместил свои вещи в купе и вышел на перрон прогуляться.

Глава XXVI. Пассажир литерного поезда

Исчерпав таким образом все имевшиеся в его распоряжении русские слова, писатель приветливо улыбнулся и побежал к своему вагону, так как прозвучал второй звонок. В зубах у Скамейкина был зажат шницель по-венски. К вечеру первого дня в вагон советских корреспондентов явились два вестника капиталистического мира: представитель свободомыслящей австрийской газеты господин Гейнрих и американец Хирам Бурман.

Глава XXX. Александр-Ибн-Иванович

Господин Гейнрих был невелик ростом. На мистере Хираме была мягкая шляпа с подкрученными полями. Оба говорили по русски довольно чисто и правильно. Некоторое время все молча стояли в коридоре, с интересом разглядывая друг друга. Для разгона заговорили о Художественном театре. Гейнрих театр похвалил, а мистер Бурман уклончиво заметил, что в СССР его, как сиониста, больше всего интересует еврейский вопрос.

Как же может не быть еврейского вопроса? Но ведь в России есть евреи? — сказал он осторожно. Есть,- ответил Паламидов. Когда он возвращался назад, чистый и бодрый, с каплями воды на висках, спор охватил уже весь коридор. В общем шуме можно было различить только отдельные выкрики. Ну, без вас сделают и вас не спросят. Мистер Хирам Бурман стоял, прислонившись к тисненому кожаному простенку, и безучастно глядел на спорящих.

И по всем пунктам, каковы бы они ни были, возникали разногласия. Разумеется, не было и дедушки, в тусклых глазах которого отражается обычно страх перед железнодорожными сквозняками.