И не только они, и не только эти стихи у них хороши. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей. И она же — про любовь. Я пишу не для кого-то, я пишу для чего-то. Братское», про Каина и Авеля — оно тоже про любовь, но уверен в этом может быть тоже только человек, которому оно было написано.
И иногда — стихи. Мне нравится звать себя Грау. Вы можете звать меня, как душе угодно. Я верю, что чем больше у человека имен и прозвищ, тем интереснее.Expand text…Грау — это сокращение от Graurock. С немецкого это — «человек в серых одеждах». Сказки я очень люблю и плету их в любую свободную минуту. В этой паутине мне уютно, это мое логово.
Поэзия Периода Полураспада — это то, как я ощущаю свои стихи. В 2012 году у меня был целый трактат на эту тему. Но лучше будет, если каждый будет воспринимать этот термин по-своему. Мы — про боль и надрыв. И это — однажды бесследно сгинет.Что останется?Дым, голос Прошлого, да легенды. Всем товарищам из Северной столицы алярм и ахтунг.»Рано или поздно, так или иначе» Поэзия Периода Полураспада медленно поползла в сторону Санкт-Петербурга.
Но не всегда. Если человек только сублимирует и ему нужно, чтобы был крах на личном фронте, чтобы писать — мне его жаль, потому что он не свободен в своем творчестве
Если вы не в Питере — поддержите репостом или рассказом об этом действе. Камрады, нас уже было 666 (кое-кто, правда, как всегда плавал в астрале за вдохновением и проклацал зубами этот момент) и рано или поздно, я надеюсь, станет 700 (и кое-кто это снова проклацает).
Я просто жду нужной плотности и выпускаю это, когда пишу стихи. Написала вещь — отпустила эмоции
Садись доучи урок».Но Алиса на них смотрит волком — совсем как Алекс,И в груди у него Фимбулвинтер и Рагнарёк. Поэзия Периода Полураспада, ну как раз в том, что в кого-то настолько попало, нет ничего удивительного.
Я пишу стихи 13 лет. Больше половины жизни. Это уже диагноз», — шутит она в паузах между стихами
В этом случае зашло потому что для меня оно очень перекликается с Крапивинскими мотивами, о сложностях самоидентификации нестандартно мыслящих подростков в жестоком и безразличном мире взрослых.
Со второго этажа «Каледонского леса» свешиваются люди, которым интересно не только послушать, но и посмотреть, как Грау читает. Девочка Дороти вернулась в серый Канзас из страны Оз, успела вырасти — и спиться. Когда у Грау кто-то из зрителей спрашивает, кто ее любимый поэт, она сразу и без раздумий отвечает — Гумилев.
У Грау много стихов, вдохновленных книгами и их авторами, некоторые стихи так и носят кодовые имена: «Шекспир», «Маркес», «Набоков», «Бродский». Вообще в переводе с немецкого Grau – это «серый цвет». Но в моем случае Грау — это, на самом деле, неформальное сокращение от Graurock. В немецком языке у этого слова два значения: «человек в серых одеждах» и «серый волк» из волшебных сказок.
Если выбирать из нюансов — то все же поэт. А вообще, я причисляю себя к Крысоловам и душой отчасти я всегда в Гамельне. Мама любит говорить, что мои старые стихи ей нравились намного больше, мол, они искренние, пусть и простые.
Профессор мой университетский и нынешний начальник сам нашел мою подборку, когда принимал меня на работу и пробивал в интернете, что я и где. Очень основательный человек. Бывает, что это в подарок кому-то, в поддержку, или просто человек вдохновил на сюжет своей историей. Если человек читал то же, что и я, мы с ним найдем общий язык, будь ему 12 или 52. Я ориентируюсь на читающих, на умеющих слушать и на неравнодушных.
Но в это очень легко съехать, когда пишешь стихи — эмоция должна быть настолько плотной, чтобы вот прямо осязалась
Помню, конечно, осознанные стихи у меня появились, по моим меркам, поздно — лет в 11. Это были как раз разные ответы Николаю Гумилеву. А так, до этого — были разные школьные конкурсы, куда я тоже писала, занимала даже что-то, но это все было детское, скорее потому что взрослые просили написать что-нибудь, я и писала. О, это то, что меня больше всего веселит касательно поэзии. Мне кажется нормой, когда каждый пишет про то, что чувствует и что его цепляет, а не про то, что он «должен» писать.
Глубина может вообще ни от чего не зависеть — она либо есть, либо нет. Либо вдохновляет человек, либо нет. Может вообще ничего особенного в человеке нет — а ты видишь, и все, поехали
Подтекстово. В самом стихотворении о любви — ни слова. О том, что она там есть, в полной мере знает только человек, которому она написана. Для меня главное, что там не только любовь, что она вшита в другие истории, и истории куда более важные зачастую. Мне важно, чтобы история была многогранна и многожанрова. Поэтому я редко — да почти никогда — спорю с людьми, о чем мои стихи. Я автор, но не диктатор.
В Дарк Романтик я пришла почти случайно и окольными путями. И он не ошибся. Написать одну вещь на двоих — не представляю, как это, хотя и интересная идея. Мне всегда казалось, что вместе гораздо сложнее, чем одному. По сути, я писала стихотворение по обещанию близкому человеку — он хотел войну и пост-апокалипсис. В пост-апокалипсис я не смогла, а вот в войну — очень легко. И у нас с этим человеком такие отношения, что я сразу поняла, там будет письмо ему и в конце точка смерти.
Эти Письма очень сильно перекроили мои взгляды на любовь и отношения в целом. Это создание общей памяти. Конечно, в каком-то смысле творчество — это сублимация. С близкими людьми чувствительность обостряется и раскрывается по-полной, а так — скорее держу ее в руках, не даю разгуляться. Сложно. На выступлениях я ее жестко контролирую и как бы направляю в нужное мне русло. Мне нужна очень высокая концентрация, потому что я читаю стихи на память всегда.
Человек, из-за которого она влюбилась в Поэзию отчаянно и бесповоротно. Я очень долго работала над собой в этом направлении и сейчас это как тумблер. Я пишу для людей в принципе — потому что в моих историях многие узнают свои черты и свои проблемы.
