Сидим на привязи как псы цепные. Но по сравнению с переселенцами из других городов и районов Луганщины, ВПЛ Новопскова ещё повезло. Он отправил меня в Пенсионный фонд. В Пенсионном тоже людей тьма. Мне там сказали сидеть и ждать пенсии. Хотя работников УТСЗН мало, проверки всё же проводятся, и даже не обходиться без бюрократического абсурда, показывающих отчаянное положение переселенцев.

Если его не будет, я потребую от них письменного ответа, и иду с заявлением и их ответом в прокуратуру». Ирина надеялась контролировать процесс в электронном режиме, и воспользовавшись появившимся временем, поехала в Киев с ребёнком на лечебные процедуры. Несмотря на пожилой возраст и состояние здоровья, она решилась выехать из оккупированного города вместе с внучкой к дальним родственникам в Старобельск.

Из больших кабинетов — в маленькие

И тут мне говорят — «а у вас пенсию закрыли». Мы прочитали все законы и все изменения — нас должны проверить. Если я 9 января написала заявление на продление этих выплат, то они должны были прийти и проверить в течении 10 дней. Никто ж не приходил и ничего не проверял!

«Выход может быть только один»

Люди должны самостоятельно откликнуться и сказать, что они здесь». В Киеве мне звонят из собеса и говорят: «мы сейчас к вам придём составлять акт фактического места проживания». Хотя обоим женщинам старательно выплачивают пенсии и «переселенческие». Скандалов с «доносными» списками с просьбой сообщить о живущих рядом переселенцах в Новопскове не было. А вот с проверками действительно не всё хорошо: дефицит кадров не обошёл Новопсков стороной.

Она всё бросила и вернулась на оккупированную территорию, разочаровавшись в поддержке государства», — рассказывает Татьяна Соловьёва. Если существует договор аренды с хозяином жилья, тогда переселенец имеет право оформлять субсидию.

Были выделены ставки на увеличение штата для оформления субсидий, а вот по переселенцам пока проблемы». Когда началась война, экраны телевизоров запестрили словами «единая страна», их вывешивали на билбордах, повторяли политики и деятели культуры.

Её единственные средства к существованию — это пенсия и переселенческие выплаты. Я отказалась ждать. Заявила, что если 15 марта мне не выплатят пенсию, я звоню к ним 16-го и требую ответа. Жалобы Ольги Павловны по поводу старобельского УТСЗН на этом не заканчиваются. Ирина Коротченко изначально после начала боевых действий выехала в Киев вместе со своим ребёнком, требующим постоянного ухода и лечения.

Кого вы готовы поддержать на выборах в Северодонецкий городской совет?

Но в лисичанском УТСЗН отказались принимать заявление до прибытия дела из Киева. Это было первым нарушением со стороны управления — далее последовали другие несуразности. Я пришла с ребёнком в собес, принесла все бумаги. Проверка состоялась, и теперь Ирина ожидает положенные ей выплаты, хотя и не знает, будут ли они вообще. Аналогичная проблема и у Ирины Савич. Хозяева не хотят оформлять договор, поэтому она не может получить субсидии.

Старобельское напряжение

У нас на 280 тысяч переселенцев всего 29 инспекторов. Эта проблема пока не решена, единственное, что мы возложили некоторые обязанности социального инспектора на работников управления социальной защиты.

Ведь главная проблема, с которой сталкиваются все герои — это люди на местах, отказывающиеся соблюдать основные права граждан. Но подобный тон характерен не только для Донбасса — его задают наверху, и из высоких кабинетов администраций и министерств он передается в маленькие кабинеты собесов. 15 марта Ольга позвонила в пенсионный фонд, где ей не пообещали ничего конкретного.

У нас паника. Держат в таком напряжении!» — признается женщина. По Луганской области было 80 тысяч случаев приостановки выплат. Однако обстоятельства вынудили её вернуться в Лисичанск Луганской области. Я параллельно с Киевом созванивалась: там меня спрашивают, почему у меня заявление не приняли — они обязаны его принять! В Киеве Ирину уверяли в том, что они ещё неделю назад отправили дело её ребёнка в лисичанский УТСЗН, но там ее заверяли, что никакого дела не получали.

Я не обязана в течении трёх дней никому ничего не предоставлять». При возвращении в Лисичанск Ирина узнаёт, что её дело идёт на комиссию. УТСЗН отказалось проводить проверку, из-за чего Ирине вновь пришлось прибегнуть к последнему аргументу — угрозой звонка в Минсоцполитики. Дело висит на волоске, так как лисичанский УТСЗН даже не смог открыть программу, присланную им из Киева. Ирина до сих пор не понимает причин случившегося, так как ей никто ничего не объяснял.

По её словам, сотрудники управления дают противоречивую информацию, не разбираются в законах и их очень мало на количество переселенцев в Старобельске. Я зарегистрирована в этом доме, пенсию и «переселенческие» мне платят. Но вот уже на третий год конфликта слова расходятся с делом: переселенцы с оккупированных территорий, ожидавшие другого к себе отношения, столкнулись с равнодушием и безразличием.