В общем, обыкновенный я человек. Вот даже в моей работе. А потом появилась ДНР. Как вы это переживали и что происходило в Ясиноватой? Этих наемников-осетинов сотни в Донецке. Они были в более чистой одежде, чем осетины. Мы знали, что несколько человек из Ясиноватой были взяты в плен в Донецке, арестованы.
На другом снимке разъяренная блондинка в черном бьет стоящую у позорного столба женщину ногой. Через два дня стало известно имя пленницы – Ирина Довгань. Благодаря заступничеству журналистов – в первую очередь Эндрю Крамера (New York Times) и Марка Франкетти (Sunday Times) – ее удалось освободить.
Мой муж – главный инженер успешной строительной фирмы. У нас была достаточно обеспеченная семья, свой дом в этом маленьком городе, сад, огород. Я с детства жила у бабушки в Днепропетровской области, все село и я вместе с ними говорила на украинском языке. Для меня никогда не вставало выбора. Я все время ждала и надеялась, что вот-вот мы победим, все наладится, у людей в умах произойдет просветление, все поймут, что не надо делить страну.
В Ясиноватой живут те же самые люди, которых СМИ убедили, что они живут на Донбассе счастливее всех, что они кормят всю Украину и чуть ли не весь остальной мир. Люди на Донбассе специфические. Даже одна женщина в лицо назвала меня дурой. Но я все равно всегда откровенно высказывала свою позицию.
Была пожилая женщина, она била меня палкой, на которую она опиралась, била по голове, по спине, по плечам, я вся в синяках
Знаете, это все сначала было, как какая-то игра, какой-то театр. Здесь бабушки говорили: а мы хотим Советский Союз, и никто нам не помешает. А люди, которые взяли власть, как себя вели? Были грабежи, мародерство, это все дошло до Ясиноватой? До Ясиноватой это все докатилось только сейчас, как-то резко и быстро.
Когда я кричала, что хозяина маленькой рекламной фирмы, отца троих детей, забрали в Донецк в плен, никому это не было интересно. Я отвозила детей знакомых в Славяногорск к родственникам. Уже буквально перед всеми этими событиями друзья-волонтеры из Киева через Харьков мне доставили в Краматорск три больших тюка этой одежды, камуфляжа военного. Я все это получила и отвезла бригаде, которую мы опекали.
Мы собрали 16 тысяч гривен, в нашем регионе сейчас у людей деньги заканчиваются просто катастрофически, зарплат и пенсий нет, люди поотдавали мне последнее. По стечению обстоятельств, был найден мой планшет с этими фотографиями, потом был взломан мой аккаунт в «Фейсбуке», нашли переписку с Татьяной Рычковой и с донецкими волонтерами.
Вообще у меня зрение плюс три с половиной, я в очках. Это просто такой бред, что не хочется все это повторять
Рядом – хмурый человек с автоматом. Выяснилось, что Ирину держали в Донецке, в казармах дээнэровского батальона «Восток», командир которого, Александр Ходаковский, и отпустил ее по просьбе иностранных журналистов. Я много ездила по миру и знаю, что такое возвращение на родину, какое это счастье. Я очень сопереживала Майдану, все время собиралась туда ехать, но муж мне говорил: там справятся без тебя, сиди дома. Так я и не выбралась.
Если пытаешься что-то человеку рассказать, он просто не хочет слушать. Он точно уверен, что Донбасс – это гордый регион, который не встанет на колени и так далее. Любому человеку, приехавшему извне, это все понятно и смешно. И точно так же нам было горько и обидно.
Меня посадили в ту же машину, на которой меня привезли, и увезли назад, где батальон «Восток». Это было основное настроение в обществе сначала, не было агрессии, какого-то сильного разделения. Это женщины, близкое общение, разговоры, 4-5 человек в день. Я потеряла очень много клиенток, потому что пыталась рассказать, что все страны воссоединяются, что все хотят быть сильнее вместе.
